Крупнейшая судебная реформа проведена в Украине.
15 декабря 2017 года фактически завершилась судебная реформа, наиболее масштабная, за всё время независимости Украины. Что нового готовят нам процессуальные кодексы? Чего ждать от судебной системы в ближайшем будущем? Ответы на эти и другие вопросы дают Андрей Степаненко и Николай Стоянов в программе «О главном» на ТРК ГРАД.
Грамотная юридическая помощь в Одессе и Украине.
Елена Астрахович: Здравствуйте, в эфире программа «О главном». И с вами я, Елена Астрахович. Сегодня в нашей программе вы увидите:
В Украине завершена судебная реформа. Что ждёт простых граждан в суде? Какие новые проблемы могут возникнуть в уголовном и гражданском судопроизводстве в восемнадцатом году?
Одно из нововведений судебной реформы — новый Верховный суд (без Украины).
Елена Астрахович: Официально 15 декабря в Украине начал работу новый Верховный суд. Председателем которого считают ставленницей Запада. Порошенко так и не удалось протащить на эту должность своего человека.
Одновременно прекратили функционирование Высший административный суд, Высший хозяйственный суд и Высший специализированный суд по рассмотрению гражданских и уголовных дел. По логике это должно было завершить судебную реформу в Украине. Но 21 декабря старый Верховный суд так и не смог самоликвидироваться.
И кто сегодня правит правосудие в стране, к кому идти с иском, так и неясно. Разъяснить, что ждёт нас в сфере правосудия в Новом году, мы попросили экспертов адвокатов Андрея Степаненко и Николая Стоянова.
Итак, господа, давайте попробуем все-таки разобраться, что сегодня происходит в юридической, точнее, в судебной системе Украины, после всех реформ? Потому что, теоретически нам говорят о том, что судебная реформа завершилась.
То есть, какие сюрпризы нас ожидают в следующем 18 году? И куда бежать обычному украинцу, если ему нужно подать иск в суд, если у него какая-то неразрешимая проблема.
Адвокатская монополия — теперь право на представительство в судах имеют только адвокаты.
Андрей Степаненко: Если говорить о новой судебной системе, то, что больше всего запомнится нашим телезрителям в ближайшее время, это реализация адвокатской монополии. То есть, уже в судебных делах представлять интересы будут, в основном, только адвокаты.
Елена Астрахович: Только адвокаты, а не просто люди с юридическим образованием. Или раньше, по-моему, и без юридического образования можно было.
Андрей Степаненко: Совершенно верно. Раньше мог кто угодно. Теперь только адвокаты в подавляющем большинстве дел, ну, либо сами стороны физически. То есть, если на человека подали в суд, он персонально может прийти и таким образом себя защищать. Это один момент. Второй момент реформы — это переход, образно выражаясь, в XXI век, это введение электронного суда. То есть, введение информационно-телекоммуникационной системы, которая предусматривает хранение дел в электронной форме, активное применение видеоконференций.
Электронный суд — попытка диджитализации судебной системы.
Елена Астрахович: Ну, то, что мы сейчас активно наблюдаем по делу Януковича в Киеве, где используется конференция по Skype.
Андрей Степаненко: Да. И гораздо шире. Даже рассылка повесток и судебных актов, решений, тоже всё в электронной форме. По идее, это должно снизить расходы на содержание судебной системы. Хотя это пока под вопросом. И упростить сами процедуры коммуникации. Когда дела физически в виде бумаги не переводятся из суда в суд, а люди получают пароли для доступа к своему делу и работают.
Елена Астрахович: То есть, личный кабинет на страничке суда, предположим. И там ты дальше видишь то, что происходит с твоим делом. Хорошо. А судебное заседание тоже постепенно будет становиться виртуальными?
Андрей Степаненко: Да. Эта реформа довольно много изменений сделала в части применения видеоконференций, в том числе и публичности дел. Очень упростила видеозапись. Согласие суда не требуется на то, чтобы записывать. Кроме дел, которых…
Елена Астрахович: То есть, я могу вести онлайн-трансляцию, например, с заседаний суда?
Андрей Степаненко: Онлайн, только с согласия сторон. Либо, если все стороны используют видеоконференцсвязь. В этом случае, обязательной является онлайн-трансляция. И кроме, естественно, случаев закрытых слушаний, где решаются вопросы банковской тайны, тайны следствия, тайны усыновления, такие вещи, которые всегда принято не разглашать.
Елена Астрахович: То есть, те, которые на широкую публику не выносятся, это понятно. Скажите мне, пожалуйста, вот все эти нововведения на ваш взгляд, они упростят для обычного гражданина, такого не слишком богатого, не слишком понимающего в юридических тонкостях, упростят вообще возможность подачи в суд, решения каких-то судебных дел или наоборот?
Андрей Степаненко: Сильно усложнят.
Новые процессуальные кодексы излишне формализованы и усложнены.
Елена Астрахович: Сильно усложнят?
Андрей Степаненко: Да. Усложнят, поскольку новый процессуальный кодекс очень формализован. Ныне действующий, уже не действующий кодекс, почивший 15 декабря, по которому мы работали более 10 лет, он предусматривал очень много возможностей для амортизации ошибок.
Если человек совершал какие-то ошибки, например, не вовремя подавал доказательства или не вовремя подавал какую-то заяву, ходатайство, то у суда были возможности на это закрывать глаза и принимать документы, позволяя человеку ошибаться.
Новый кодекс сильно формализовал такие вещи. То есть, например, ходатайство об истребовании доказательств может быть подано только в определенный момент. По прошествии этого момента, его уже нельзя подавать.
Елена Астрахович: То есть, через 2 часа уже поздно. Поэтому тут и нужны как бы адвокаты, очень грамотные люди. Ну, хорошо. Ладно, когда мы говорим, предположим, о каких-то гражданских процессах.
Николай, а если говорить об уголовных делах? Вот здесь, по-моему, все эти нюансы они очень важны. Они важны и как для одной стороны, и для обвинения, и для ответчиков. Вот здесь что? Что внесла в Уголовный кодекс, скажем так, судебная реформа?
Серьёзные изменения внесены и в Уголовно-процессуальный кодекс.
Николай Стоянов: Ну действительно, если в целом оценить те изменения, которые были внесены в действующее законодательство, уже в действующее, собственно говоря, законодательство Украины, то нужно отметить прежде всего тот факт, что у нас действует с 2012 года Уголовно-процессуальный кодекс. И в него вот этой продолжающейся нашей судебной реформой внесены были лишь отдельные изменения.
То есть, это не так, как с гражданским, административным и хозяйственным процессом, принятия нового кодифицированного акта, безусловно, в новой редакции, скажем так. Для уголовного процесса, для уголовного судопроизводства эти изменения в основном коснулись стадии досудебного расследования.
Елена Астрахович: Да-да-да. Я читала, ну, во-первых, должна производиться видеофиксация в обязательном порядке всех обысков или всех действий. Опять-таки всё в цифру. Все в цифровые технологии. Что ещё? Вот очень важный момент был, по-моему, обсуждаемый по срокам. По срокам вот этого самого досудебного следствия. Что здесь?
Николай Стоянов: Да, здесь действительно внесены достаточно серьезные изменения и в отношении порядка продления таких сроков, и в отношении установления, собственно говоря, самих сроков производства досудебного расследования.
Кстати, изменения в уголовно-процессуальный Кодекс вступают достаточно, если так можно выразиться, поэтапно, в силу. И первые изменения вступили в силу уже в начале декабря. И это было, собственно говоря, связано с принятием закона, направленного на улучшение бизнес-климата и защиты предпринимателей, предпринимательской деятельности в Украине.
Это отдельный нормативный акт. Не в рамках общего, глобального вот этого, огромнейшего, самого большого за всю историю независимости Украины по объему нормативного акта, который вносил изменения и в Гражданский процессуальный кодекс, Административного судопроизводства и Хозяйственно-процессуальный.
Елена Астрахович: И что? Улучшили климат, бизнес-климат, благодаря этому?
Николай Стоянов: Ряд изменений конечно же, безусловно, позитивным образом повлияют на работу хозяйствующих субъектов. Хотя сразу же…
Видеозапись обысков — одна из новаций реформированного УПК.
Елена Астрахович: Какие? Можно к примеру?
Николай Стоянов: Безусловно. Давайте остановимся хотя бы на некоторых деталях, да. На сегодняшний момент уже действующая редакция уголовно-процессуального закона предусматривает обязательную видео-, и фиксацию аудиосредствами проведения обысков. Абсолютно всех.
Елена Астрахович: Это типа, изъять лишних пару тысяч там втихаря из сейфа не получится, я так понимаю? Или подкинуть.
Николай Стоянов: При этом, с привлечением собственных понятых, как это очень часто, делается. Да, что там греха таить, такая практика действительно является достаточно распространенной со стороны правоохранительных органов.
Хотя, в этой части, изменений уголовно-процессуальный кодекс не претерпел. И понятые, наряду с видеозаписью, в обязательном порядке привлекаются для проведения этого следственного действия.
Елена Астрахович: Ну, видеозапись – это такая вещь, понимаете, смотря что снимать, под каким углом, в каком качестве. Тут от оператора все зависит.
Николай Стоянов: Безусловно. Кстати, действительно, в юридической среде, скажем так, муссируется этот вопрос достаточно серьёзно, потому что, это влечёт за собой такие изменения, фактически выработку новой методологии, скажем так, и тактики проведения этого действия.
Елена Астрахович: Тут очень много вопросов. Так. Хорошо. Что ещё? Вот в плане, если мы говорим об обысках, в плане изъятия, например. То есть, раньше изымали, приходили все, я не знаю, от компьютера до рубашки. А сейчас?
Работа полиции и прокуратуры ощутимо изменится.
Николай Стоянов: На сегодняшний момент введены следующие гарантии. Первый момент заключается в том, что следственный судья тогда, когда дает разрешение на производство обыска указывает какие конкретные предметы и документы требуются для изъятия, по итогам проведения обыска.
Елена Астрахович: То есть, лишнюю брошечку золотую приглянувшуюся не получится вынести.
Николай Стоянов: Безусловно. Если лицо, в помещении которого проводится обыск, предоставляет такие вещи или документ, то по идее это ставит, скажем так, жирную точку на самом процессуальном этом действии. Но, конечно же, в реале так было достаточно не часто. Почему? Потому что, действительно, в результате проведения обыска могут быть изъяты какие-то вещи, изъятые из гражданского оборота.
То есть, например, оружие, которое хранится без соответствующих разрешительных документов, и так далее. Что также дополнительной, положительной гарантией выступает? Это возможность беспрепятственно пользоваться техническими средствами самим обыскиваемым. То есть, скажем так, лицо, в помещении которого проводятся соответствующие процессуальные действия…
Елена Астрахович: А, то есть, у меня проводится обыск, а я сижу в сетях социальных и тут же рассказываю, что у меня происходит?
Николай Стоянов: Нет, ну здесь кстати следователь может вас действительно ограничить в этом, в общении, в перемещении. Это его законное право.
Елена Астрахович: У меня не будет изымать компьютеры и всю остальную технику?
Николай Стоянов: Этот момент также прописан. И это плод долгих трудов, скажем так, со стороны правозащитных организаций и лиц, пострадавших в результате такого незаконного, на мой взгляд, изъятия. Ну, хотя ранее нормами уголовно-процессуального законодательства такие полномочия предоставлялись органам следствия.
Теперь нельзя изъять на обыске компьютер и мобильный телефон.
На сегодняшний момент со вступлением этих изменений в силу изъятие, как мобильных телефонов, так и компьютеров запрещено. Должно осуществляться копирование той информации, которая на них содержится. И только в тех случаях, когда это связано с необходимостью преодоления, например, каких-то паролей…
Елена Астрахович: То есть, если я намерено как бы не хочу или там, предположим, не могу открыть, тогда его забирают?
Николай Стоянов: Если это необходимо для проведения экспертного исследования с использованием самого технического средства.
Елена Астрахович: Андрей, а что будет с системой апелляции? Потому что, я понимаю, что пока эта система заработает, то есть в общем и по уголовным, и по гражданским делам, в общей массе всё равно претензий там будет и к досудебному расследование, и к решениям суда, что самое главное.
Судебная реформа сначала привела к замедлению работы судов.
Сегодня Верховного суда, в работающем варианте, по-моему, нет. То есть, вот один закончил, второй ещё не начал. Вот каково будет? Что-то тут изменилось?
Андрей Степаненко: Изменилось многое. Вот в качестве прикладного примера я могу сказать, что сейчас апелляционный суд и некоторые местные суды наши заседания откладывает на март и апрель месяц. То есть, они тоже люди, им тоже нужно эти кодексы изучить, понять, забыть старое, выстроить новые модели в голове, какие-то механизмы работы и тому подобное.
Елена Астрахович: Новые цены сложить.
Андрей Степаненко: Новые цены сложить. Да. И поэтому сейчас возникает какая ситуация? Что вопрос документооборота в суде очень серьёзно встанет. Новые кодексы предусматривают, при подаче бумажных документов в суд, обязательное их сканирование и перевод в электронную форму.
Электронный суд — одна из новаций судебной реформы.
А вот наша компания, например, иногда подаёт отчёты специалиста, имеющие толщину – страниц на 300. То есть, судебному какому-то клерку нужно будет сидеть и, страничка за страничкой, сканировать эти все вещи. Хотя вообще в целом, идеально как задумывалась система, пересмотр решений будет более удобен, поскольку дело физически не будет мигрировать из суда в суд.
Елена Астрахович: То есть, просто перебросили файлы.
Андрей Степаненко: Даже не перебросили. Передали доступ.
Елена Астрахович: Доступ, пароль к доступу.
Андрей Степаненко: Да, на этот файл. Как в порядке обжалования апелляционный суд получает доступ к папке с этим делом. Вопрос разграничения полномочий, доступа и прочего — это технические вопросы. Наверняка у судей верхних инстанций будет возможность посмотреть чужие дела, если нужно.
Это, кстати, отдельный момент для коррупции и «телефонного права», так сказать. Но, тем не менее, с точки зрения документооборота, он, по идее, должен упроститься в будущем. А сейчас, когда каждую страничку нужно будет сканировать, я думаю, он сильно-сильно усложнится.
Елена Астрахович: И, собственно говоря, я так понимаю, что вопросы апелляции могут растянуться во времени. А скажите мне. То есть, досудебное следствие ограничили по срокам, то есть, там получается как следствие жестко. Там в течение года, по-моему, не расследовали и всё, да? А как с апелляцией?
Сроки досудебного расследования сильно сокращены.
Николай Стоянов: В отношении сроков по следствию, буквально два слова. Если ранее сроки досудебного расследования были полностью привязаны к моменту появления такой фигуры, как подозреваемый, то есть уведомления лица о подозрении.
А до этого момента фактически были ограничены сроками, в целом, привлечения лица к уголовной ответственности, которые составляют фактически по «фактовым» делам – 15 лет.
То на сегодняшний момент, действительно, с внесением соответствующих изменений в законодательство, срок проведения досудебного расследования, до уведомления лица о подозрении, не может составлять более 6 месяцев. И, в установленном порядке, с продлением следственным судьей, может быть продлен до 1 года.
Елена Астрахович: То есть, нашей полиции придется сложно, надо резко повышать уровень квалификации, чтобы быстро разбираться. Огромный завал дел.
Николай Стоянов: Безусловно. Единственное, сразу же пометка такая небольшая, ремарка в этом отношении. Как раз это то, о чем я говорил – о поэтапности введения соответствующих изменений в законодательство. Это положение будет распространяться только на те уголовные производства, то есть, дела, которые зарегистрированы будут после 15 марта 2018 года.
Елена Астрахович: То есть, всё, что было совершено раньше, все иски, все дела, которые были до этого, они будут рассматриваться в прежнем порядке, получается. Хорошо. А что касается апелляций? Здесь как-то ограничили или это касается только уголовного права, уголовных дел. Или оно вечно может рассматриваться?
Изменены сроки обжалования решений. Введена ответственность за злоупотребление правом.
Андрей Степаненко: Новые кодексы изменили процессуальные сроки. Сроки на обжалование решения первой инстанции с 10 дней увеличены до 30 дней, решения второй инстанции также изменены. Однако, мы, когда говорим о сроках, мы часто говорим о злоупотреблении. Потому что, ну, что такое срок?
Елена Астрахович: Пропустили срок подачи.
Андрей Степаненко: Это инструмент для реализации своих каких-то интересов. И вот, собственно, новый гражданско-процессуальный кодекс шёл под лейтмотивом — борьба с процессуальными злоупотреблениями. Я даже, ради интереса, проверил, поискал в старом кодексе слово злоупотребление (зловживання) встречается 1 раз, в новом — 15 раз.
То есть, законодатель очень активно борется со злоупотреблением правом, введены штрафы за злоупотребление правом, введены критерии какие-то очень размытые, кстати, для оценки злоупотребления.
Например, подача заведомо необоснованного иска считается злоупотреблением правом. Следовательно, если бабушка рукой написала иск, как она себе видит ситуацию, суд может ей этот иск вернуть без рассмотрения, ещё и оштрафовать.
Елена Астрахович: То есть, желание у бабушки общаться с судами отобьют сразу.
Новые кодексы — новые возможности для злоупотреблений.
Андрей Степаненко: С другой стороны, работа любого юриста – это всегда схватка: интеллект против закона. То есть, чем выше квалификация юриста, тем более элегантно он обходит какие-то законодательные ограничения.
Елена Астрахович: Здесь больше возможностей для маневра?
Андрей Степаненко: А я сейчас на этот вопрос не отвечу. Я привык учить наших телезрителей плохому. Когда уже есть наработанные методологии. А их здесь нет. Эти кодексы вступили в законную силу 7 дней назад – 15 декабря.
Елена Астрахович: Пока ещё, как именно они будут работать, непонятно.
Андрей Степаненко: Как они будут работать, эффективно или неэффективно, тот или иной механизм. Каким образом можно злоупотреблять. Быстро если говорить, например, у нас всё будет завязано на информационно-телекоммуникационную систему.
Если системный администратор суда случайно вынимает кабель — нет доступа к серверу хранения дела судебного. То есть, суд не может рассматривать дела в назначенную дату и время, потому что элементарно не имеют физического и электронного доступа.
Елена Астрахович: Или, если предположим, отключили электричество в здании.
Андрей Степаненко: Или так.
Елена Астрахович: Собственно говоря, все, парализовали. Даже минировать не надо.
Андрей Степаненко: Власть у электрика.
Елена Астрахович: Это потрясающе вообще.
Ну, а на сегодня у меня всё. Я с вами прощаюсь. Удачи всем нам.