Проблемы правоприменения в уголовных делах, связанных с использованием вычислительной техники
Не так давно Верховный Суд опубликовал Постановление от 18.06.2020 года (дело № 711/7900/17), которое вызвало оживлённую дискуссию в профессиональном сообществе. Дискуссия касалась стыковки особенностей электронной связи (интернета) и украинского уголовного права.
У меня по этому поводу тоже было некоторое мнение, с которым большинство коллег согласились:
Однако, развивая направление деятельности IT-юрист, я столкнулся с новыми вопросами. Разумеется, у меня есть по ним какие-то версии, но хотелось бы услышать мнение коллег – юристов, адвокатов, судей. Думаю, что результаты этого обсуждения будут полезны всем участникам – натолкнуть на мысли, идеи, дадут полезные инструменты.
Пишите ваши мнения, версии и ответы на вопросы в комментариях на этой странице (а не в соцсетях):
Пределы юрисдикции украинских судов в пространстве, при совершении действий с использованием сети интернет
В интернете нет границ и юрисдикций. Учитывая, что электронный сигнал распространяется со скоростью света, можно говорить, что действие происходит одновременно (мгновенно) – нажатие кнопки на компьютере в одной стране и выполнение этой команды в другой стране.
Тогда возникает вопрос, если некое деяние является преступлением на одной территории, но не является на другой, то как определить, совершено преступление или нет?
А если и совершено, то является ли оно завешённым (если его совершение началось на одной территории (где оно наказуемо), а завершилось на другой, (где деяние не наказуемо))?
И как определить место совершения преступления – по месту нажатия кнопки или по месту выполнения команды?
Если говорить о вебкаминге – преступление совершается в месте кодирования (создания потока данных) или в месте декодирования (представления потока данных)?
Если говорить о пропаганде тоталитаризма в «Одноклассниках» — преступление совершается в точке, откуда отправляется информация (Украина), или в точке, где она хранится и распространяется (Россия)? А если в момент отправки информации человек не находился в Украине. А находился, например, в Молдове или в нейтральных водах?
Читайте также: Выезд адвоката на обыск
Доказывание отдельных фактов дела
В статье IT-юрист для ботоферм я приводил несколько приговоров, касающихся деятельности в интернете. Практически во всех приговор базировался на признании вины и договора с обвинением. Это говорит о том, что доказывать факты следственные органы не умеют. Им проще напугать девушек-вебкамщиц (вебмоделей) или надавать оплеух пропагандистам. Чтобы, в итоге, заставить признать вину.
Но, если подозреваемый попался зубастый и огрызается – не сотрудничает со следствием, не признаёт вину? Как доказать, что именно он нажимал кнопки на компьютере? Ведь любое действие может быть сделано чужой программой, даже без ведома пользователя. Любое действие может быть сделано другим человеком, временно получившем доступ к аккаунту пользователя (пример – оформление мошенниками онлайн кредитов на людей). В сфере IT вообще можно подделать всё, что угодно – IP-адрес, параметры смартфона, номер телефона, время события, SIM-карту, геолокацию… И никаких следов подделки не будет, при грамотном подходе. Отдельная тема – дипфейки. Как доказать, что на конкретном фото или видео изображён конкретный человек? А не похожий на него, или нарисованный искусственным интеллектом. Сегодня самые лучшие алгоритмы распознавания лиц дают максимальную достоверность 60%. Как доказать, что на цифровой аудиозаписи голос конкретного человека, а не смоделированный программой?
Читайте также: Помощь адвоката при задержании
Провокация преступления
Это касается вебкамщиц. По моему мнению, маловероятно, что девушка начинает диалог с незнакомцем, уже демонстрируя себя в непристойном виде. Как правило, это мужчина, в силу природной сексуальной агрессии, просит девушку что-либо ему показать. Она же, в свою очередь, делает это, будучи уверенной, что это увидит только он один. Поскольку находится в приватном чате. Это предположение. Если чат публичный – то ситуация иная. Однако, преступление бы не состоялось без провокации со стороны, в данном случае, следственных органов. Оценивает ли суд роль провокации в таких делах?
Фактически состоявшееся преступление
Верховный Суд, в обсуждаемом Постановлении, вернул дело на новое рассмотрение. Предположим, что суд, в конечном итоге, оправдает девушку. С учётом того, что у неё не было умысла на создание порнографии (запись видеопотока) и сознательные действия, направленные на запись и распространение контента она не совершала. Но, тем не менее, по другую сторону экрана запись велась. Контент фиксировался, а в дальнейшем – распространялся (среди работников следственного органа, экспертов, прокуратуры, судов). Общественно опасное деяние, по факту состоялось. И если один подозреваемый оправдан, значит осуждён по статье 301 УК Украины должен быть другой. Которого даже искать не надо. Все данные человека, осуществившего запись, есть в материалах дела. Как в этой ситуации поступить? Может защитнику сразу писать заявление о совершении преступления конкретным агентом (оперуполномоченным)?
Читайте также: Защита на досудебном следствии
Обработка персональных данных
В любом уголовном процессе происходит идентификация лица – сбор персональных данных. В дальнейшем выполняется их хранение, обработка, использование, распространение. И всё это, разумеется, без согласия. В то же время, в части 2 статьи 32 Конституции указано, что не допускается сбор, хранение, использование и распространение конфиденциальной информации о лице без его согласия, кроме случаев, определенных законом, и только в интересах национальной безопасности, экономического благосостояния и прав человека. Следовательно, использование персональных данных без согласия не только прямо должно быть разрешено законом. Но, дополнительно, должно быть обосновано, какие именно интересы нацбезопасности, экономического благосостояния или права человека планируется защитить.
А если в законе это прямо не указано? Или защищаемые интересы не обоснованы? А если деятельность вебкамщиц вообще не касается этих категорий? Насколько уместно будет требовать уничтожения имеющихся персональных данных? Или заявлять о привлечении к уголовной ответственности лиц, собирающих эти сведения? А может у следователя писать отказ от дачи показаний, ссылаясь не на 63, а на 32 статью Конституции?
Одним словом, право (созданное для контроля) и интернет (созданный, чтоб его нельзя было контролировать) пока оставляют больше вопросов, чем ответов.
Поэтому, жду ваших версий, гипотез, утверждений и дискуссий в комментариях на этой странице. Думаю, что статья вкупе с компетентными комментариями, вырастет в применимую инструкцию для доказывания, обвинения и защиты в делах, касающихся информационных технологий.